Вообще-то это был пробный пост... но шо-то самому понравилось как вышло, как отдельная проза.
Сегодня особенно холодно…
Пальцы медленно проводили по жёстким чёрным перьям огромной птицы, сидящей на плече. Забавно, как Шанко так легко выдерживал это существо на себе, с такими размерами и весил Ятагаратсу немало, но как-то умудрялся всегда помещать свои огромные лапы на плече Мэдэля, и Ёкай даже ничуть не склонялся в бок от лишнего груза. Огромный клюв иногда щёлкал где-то над ухом, птица, кажется, зевнула… Ведь ещё лишь раннее утро. Довольно холодное. В самом деле было прохладно, сильный ветер, низкая температура… Это было очень печальное утро. И печальное тем, что в этот день… дерево погибло.
Оно погибало день за днём. Уже несколько лет. Шанко помнил его с рождения. Но сейчас это уже было мёртвое дерево, жёсткая безжизненная кора, корявые сучья, а от листвы давно ничего не осталось. И в это холодное утро и без того мёртвое дерево казалось ещё более безжизненным.
Лазурный Ёкай сидел на ещё более менее целой ветке дерева. Одна нога была свешана вниз и болталась туда-сюда, равнодушный взгляд серых глаз медленно осматривал пустующую еле заметную тропинку, ведущую мимо дерева к старому храму. Сегодня суббота. Она обещала прийти…
Ятагаратсу клацнул клювом над самым ухом, и цепкие лапы отпустили плечо Шанко. Огромная чёрная птица поднялась над деревом и исчезла где-то в глубинах леса. Мэдэль проводил взглядом шикигами и еле заметно улыбнулся. Значит, она скоро будет.
На тропинке появилась маленькая старушка, совсем низенькая, сутулая, с корявой палкой из красного дерева, в странной белой шляпке, надетой на бок, с большим розовым пером. Она всегда ещё носила с собой зонтик, даже в ясную погоду. И всегда была в пушистой белоснежной шали, даже если было жарко. Как в рассказе «Человек в футляре». Эту посетительницу своего местечка Шанко уже любил больше всего, всегда ждал её с нетерпением, хотя ничего интересного в ней, наверное, не было. Она обычно рассказывала что-то простое, из жизни, например, как она разбила старую любимую вазу своей прабабки, или про то, как у них в деревне умер старый кот-мышелов, или про какую-нибудь болезнь и всё в этом роде. Но было в этой старушке кое-что приятное. Она всегда приходила к Шанко. Каждую неделю по два-три раза. И каждый раз обещала, что вернётся. Она всегда беседовала с ним, зная, что ответа не последует – она не видела его. Она увидела его лишь один раз в молодости, ещё маленькой он видел эту старушку. И ещё тогда она знала, что он – не Карттикея. Но всё равно ходила к нему так часто. Он видел, как она смеялась в юности, как плакала, как взрослела. По ней можно было сказать точно, что Шанко уже далеко за 50 или 60, но никак не 20, на которые он выглядит. В общем-то, старушка до сих пор так и ходила к Лазурному Ёкай. Сегодня она ещё принесла апельсины…
- Сегодня замечательное утро, правда? – улыбнулась старушка, глядя на дерево.
Она смотрела чуть-чуть мимо Шанко. Но она знала, что он тут. Надеялась.
- Правда, - улыбнулся в ответ Шанко, но, увы, она его не слышала.
- Я вот тут апельсинов принесла, любишь фрукты?
Старушка повесила мешочек с апельсинами на один из сучков, положила на землю зонтик и палку и села под деревом.
- Не люблю… - всё так же с улыбкой произнёс Ёкай.
Старушка глубоко вдохнула холодный воздух и закрыла глаза. Ветер трепал большое розовое перо на её шляпке.
- Знаете, юноша, сегодня просто прекрасное утро! Как я уже говорила прежде, в каждом утре есть прекрасное. Ну разве не чудесна эта песня? Послушайте только, юноша, то, что ветер напевает. А ты умеешь петь, дорогой? О, в юности я великолепно пела! У нас был свой маленький хор, мы очень любили по праздникам ходить по улицам и распевать старые песни.
Шанко с мягкой улыбкой молча смотрел на старушку, которая, казалось бы, говорит сама с собой. Он слышал, как она пела. Тогда в юности она пела и ему. Только, наверное, уже сама об этом забыла…
- Ох, мне вчера соседка такой горшочек принесла! Знаешь, маленький, бежевый, на нём узорчики. А в нём знаешь что, милый? Маленькая фиалка. Знаешь, такие фиалки называют сонными. Сонная фиалка… Разве не прелестно звучит?
Ёкай вздохнул и поднял взгляд в небо.
- Конечно…
- Есть легенда о сонных фиалках. Ты слышал, наверное… И говорят, что если прикоснуться к такой фиалке – то навсегда уснёшь и тоже превратишься в этот цветок. Юноша… Я бы хотела, чтобы эта легенда была правдой.
Мэдэль вопросительно вскинул брови и перевёл взгляд обратно на старушку. Она казалось такой же печальной, как это мёртвое дерево. Казалось, что скоро она завянет так же, как цветы вокруг этого старого створа из коряк. Она и правда была уже очень стара, ей осталось совсем немного…
- Так бы я стала прекрасным цветком. Умерла бы. Но осталась бы фиалкой. Красиво ведь, не правда ли?
Они ещё долго молчали. Ёкай ничего не отвечал, ведь не было смысла. А старушка ещё долго потом рассказывала разные истории, отрывки из своей жизни, вспоминала молодость, делилась какими-то тайнами. Вскоре потеплело, ветер поутих, а Ятагаратсу вернулся к хозяину. Потом старушка поднялась, поклонилась Шанко и побрела обратно, по старой тропинке, к своему дому с горшком с фиалкой.
Апельсины так и остались висеть на ветке. Больше старушка не приходила.